Тихо в комнате. Отец с утра сел за стол. Пишет. Вдруг распахнулась дверь, вбежала его маленькая дочь:
– Мама ушла. Мне одной скучно. Можно, я буду у тебя играть?
– Хорошо. Только тихо. Садись вон у окна. И не мешай мне.
Взяла стул, взобралась на него с ногами и рассматривает книжку с картинками. Но книжка старая, давно знакомые картинки. Из раскрытого окна видны берег реки, опушка леса.
Книжка летит на пол. Дочь уже на подоконнике. – Птичку вижу, – говорит она через минуту тихонечко, будто про себя.
– Птичку, – поправляет отец, не поднимая головы от бумаги. – Какую птичку?
– Да просто птичка маленькая.
– “Просто птичек” не бывает.
– Нет бывает. Вот такие.
– Какого цвета?
– Какого?.. Птичьего цвета: серенькая да беленькая. В реке на камушке сидит. И еще другая. По берегу бежит. Смотри, смотри, кланяется. А та ей с камушка хвостиком кивает.
– Мне отсюда не видно. А другая какого цвета?
– Песочненького. И с галстучком.
– Песочного цвета, с черным галстуком и кланяется, – это зуек. А та, на камушке, хвостиком кивает, – эта плиска, трясогузка. У каждой птицы свое имя.
– Я знаю. Вон сорока-белобока из леса вылетела, по земле скачет. Хвостатая какая. Отчего такой хвост?
– Ну, как – отчего? Что ты спрашиваешь?
– Не знаешь? А отчего зуек кланяется, а плиска хвостиком кивает? Это они здороваются?
– Какие пустяки! Разве птицы здороваются?
– А вон еще птицы. Белые-белые! Большие.
– Ну, чайки.
– Да, да... Они рыбку из воды клюют. А зачем они белые?
– Какие глупые вопросы! Я сказал тебе: не мешай мне, а ты все время со мной разговариваешь. Ступай отсюда. Займись своими игрушками. Ступай, ступай, нечего!
Дочь надула губки, всхлипнула. Но ослушаться не посмела, ушла.
Отец вдруг положил перо. посмотрел в окно и крепко задумался.
А вечером, когда дочь пришла поцеловать его на ночь, он сказал ей:
– Ты прости меня, пожалуйста, что я утром назвал твои вопросы глупыми. Они совсем не глупые. Я подумал, и теперь могу тебе рассказать три сказки.
– Расскажи, расскажи! – обрадовалась дочь.
И она ловко вскарабкалась к нему на колени.